ДИАЛОГ
С ПРАДЕДОМ

Позиция председателя Ученого комитета министерства народного просвещения Н. Я. Сонина в Особом совещании для составления нового устава о печати (1905 год)

На лекциях по истории цензуры в России неизменный интерес студентов вызывает тот факт, что мой прадед, ординарный академик Николай Яковлевич Сонин, входил в состав Особого Совещания для составления нового устава о печати (далее — Совещание), в чьи задачи входило «устранить из ныне действующих о печати постановлений излишние стеснения и поставить печатное слово в точно определенные законом пределы»

Сонина Е. С., автор курса, кандидат филологических наук, доцент

О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка. Именной Высочайший указ, данный Сенату // Полное собрание законов Российской империи. Собр. III. Том XXIV. 1904. Отд. I. № 25495. С. 1198)

Студенты часто спрашивают, а совпадают ли взгляды на свободу слова и печати у председателя Ученого комитета министерства народного просвещения дореволюционной России и у современного доцента? Думается, подобный вопрос выходит за рамки сугубо семейной истории, ибо значение этих свобод для журналистов XXI в. по-прежнему важно. Знание исторического контекста предполагает уверенное оперирование профессиональными терминами и четкое понимание допустимых пределов свободы СМИ, а личный подтекст вносит оживляющую интригу в сухой, казалось бы, фактический материал.

Биография Н. Я. Сонина отличается стремительным профессиональным ростом: в 25 лет он получил степень доктора чистой математики, в 44 года стал ординарным академиком императорской Академии наук; преподавал в Варшавском университете, затем на Высших женских курсах и в Петербургском императорском университете; был попечителем Петербургского учебного округа, товарищем министра народного просвещения, председателем Ученого комитета Министерства народного просвещения.

Современный исследователь утверждает: «Это один из немногих примеров, когда ученому удавалось совмещать научную и организационную деятельность».

Н. Я. Сонин

Поссе К. Н. Я. Сонин. 1849−1915 // Вестник опытной физики и элементарной математики. 1915. Вторая серия III семестра. № 628−629. С. 73−74

Черказьянова И. В. Академические ученые в роли государственных чиновников (на примере попечителей учебных округов) // Академия наук в истории культуры России XVIII—XX вв.еков. СПб., Наука, 2010. С. 121

В многочисленных работах акцент делался на математических заслугах академика. Сонина смело можно назвать одним из реформаторов преподавания математики в России начала ХХ века. Он много сделал для реформы преподавания точных и естественнонаучных дисциплин в средней школе; для рассмотрения учебников и учебных пособий; для введения в России семинарских занятий со студентами и т. д. Современные математики продолжают использовать его достижения: «Многие труды Сонина не потеряли своего значения и до сих пор».

Афанасьев Н. И. Современники. Альбом биографий. Том 1. СПб., 1909;
Парфентьев Н. Н. Памяти ординарного академика Н. Я. Сонина. Казань, 1915;
Мордухай-Болтовской Д. Очерк научной деятельности Н. Я. Сонина. Харьков, 1916;
Кропотов А. И. Научное наследие академика Н. Я. Сонина. Автореф… дисс. на соискание научн. ст. канд. физико-математ. наук. Л., 1956,
Кропотов А. И. Николай Яковлевич Сонин. 1849–1915. Л., 1967

Кропотов А. И. Николай Яковлевич Сонин. 1849−1915. Л., 1967. С. 6

Говоря про его общественную деятельность, исследователи ограничивались либо перечислением должностей, либо упоминали его труды с негативной оценкой. Из ординарного академика Сонина и дореволюционные авторы, и советские стремились сделать пугающую фигуру реакционного толка

Сонина Е. С., автор курса, кандидат филологических наук, доцент

Набоков предполагал, что введение ко второму заседанию в состав Совещания Сонина (наравне с князем Д. П. Голицыным, князем Д. Н. Цертелевым и Г. М. Юзефовичем) было сделано, «по-видимому, в целях усиления „консервативного“ его элемента». П. С. Рейфман, готовивший в 1980-х гг. курс по истории русской цензуры, подчеркнул гонения Сонина на ученых, подписавших в 1905 г. «Записку о нуждах просвещения».

Набоков Вл. К истории обновленного законодательства о печати («Комиссия Д. Ф. Кобеко») // Свобода печати при обновленном строе. СПб., 1912. С. 4

Рейфман П. С. Цензура в дореволюционной, советской и постсоветской России. Том 1, вып. 3. М., 2017. С. 212

Только в постсоветские годы адекватная оценка общественной деятельности Сонина постепенно вводилась в научный оборот. В 1999 г. Санкт-Петербургским отделением Математического института им. В. А. Стеклова РАН было проведено торжественное заседание, посвященное 150-летию со дня рождения Сонина. На заседании говорилось не только о научных, но и общественных заслугах академика.

Проводится подобная линия и в исследованиях. А. В. Лихоманов говорил об «обоснованной, взвешенной позиции» академика, который «был согласен с большинством предложений, направленных на ослабление цензурного контроля над печатью, книгоизданием и библиотеками».

Лихоманов А. В. Особое совещание по составлению нового устава о печати 1905 г.: персональный состав // Цензура в России: история и современность. Сборник научных трудов. Вып. 2. СПб., 2005. С. 44

И. В. Черказьянова утверждает, что «откровенно охранительная позиция, непримиримость и бескомпромиссность снискали ему непопулярность как среди современников, так и среди исследователей. Однако его деятельность в качестве чиновника еще далеко не изучена».

Но вернемся к истории цензуры, с которой соприкоснулся мой прадед. Особое Совещание было создано императорским указом 21 января 1905 г. Формированием состава Совещания занимался председатель Комитета министров С. Ю. Витте. Всего с 10 февраля по 4 декабря 1905 г. в Мариинском дворце прошло 36 заседаний. Сонин был введен в состав Совещания по Высочайшему повелению 11 февраля.

В первых заседаниях Совещания Сонин проявил консервативные воззрения: 17 февраля 1905 г. он проголосовал за сохранение концессионного порядка основания нового периодического органа, а 22 февраля 1905 г. — за сохранение залога для повременных изданий.

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 60

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 79

Пожалуй, это те самые пункты, в которых я не могу согласиться с прадедом

Сонина Е. С., автор курса, кандидат филологических наук, доцент

А. Ф. Кони выступал за явочный порядок; его поддерживали:

К. К. Арсеньев
В. О. Ключевский
М. М. Стасюлевич и др

Противостояли:

кн. Н. В. Шаховской
кн. В. П. Мещерский
кн. Д. Н. Цертелев и др

По итогам голосования Сонин оказался в меньшинстве: 8 человек (включая его) высказались за концессионный порядок основания новых изданий, 15 — за явочный. Если учесть, что в последующих заседаниях мнение академика вовсе не было обязательно отягощено консервативным окрасом, несмотря на то, что «по своим убеждениям это был сторонник консервативного направления, непоколебимый „государственник“», можно предположить, что поддержка концессионного порядка была вызвана:

Черказьянова И. В. Академик Н. Я. Сонин и развитие математического образования в России // Академия наук в истории культуры России XVIII — XX веков. СПб., Наука, 2010. С. 159

1

Во-первых, отказом представителей Министерства внутренних дел обсуждать вопрос о немедленной отмене предварительной цензуры
2

Во-вторых, высказанным в ходе полемики требованием образовательного ценза для редактора

Залог для периодических изданий, установленный Временными правилами 6 апреля 1865 г., трактовался бывшими начальниками Главного управления по делам печати (Н. А. Зверев, кн. Шаховской) как обеспечение судебных пеней и гарантия капитала, положенного в основание издания, издателем А. С. Сувориным — как налог на талант, издателем Стасюлевичем — как преждевременный арест на имущество и пр. Сонин избрал охранительную тактику, проголосовав среди большинства за сохранение залога (12 против 8 членов Совещания). Думается, для человека классических взглядов была неприемлема начинающаяся в ХХ в. «желтизна» изданий, многие из которых велись малообеспеченными издателями.

Сонин выступил и за сохранение в будущем Уставе о печати статьи 140-й, дающей право Министру внутренних дел в исключительных случаях срочно изымать из обсуждения какой-либо вопрос. Представлявшие прессу в Совещании Суворин, Стасюлевич, Радлов высказались за отмену этой статьи, а ряд чиновников (и либеральный юрист Кони) проголосовал за сохранение статьи.

Могу предположить, что академик понимал необходимость сохранения военной тайны (особенно во время Первой мировой войны), дипломатических секретов и прочих вопросов государственной важности, не касающихся частных вопросов. Другое дело, что фактическое применение этой статьи часто вело к явным нарушениям основных прав человека.

Н. Я. Сонин

Первое большое выступление Сонина прозвучало на заседании 3 марта 1905 г., посвященного цензуре над книгой. Правительство всегда жестко контролировало народное чтение, тем более много внимания уделялось изданиям для народа. В бесплатные народные читальни и библиотеки журналы и газеты выписывались только по утвержденным спискам Министерства народного просвещения. Николай Яковлевич Сонин рассказал историю появлений каталогов разрешенных книг для народных читален и поставил вопрос ребром «рациональна ли вообще цензура книг?»

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 133

О необходимости освобождения книги от предварительного надзора заявляли и коллеги Сонина в резолюции о свободе печати, поданной Совещанию от Академии наук. Сонин высказал либеральные взгляды, проголосовав за полную отмену предварительной цензуры для книг:

Академия наук и цензура // Знание и жизнь. 1905. № 13. 29 марта. С. 213−214

“

Голосование за отмену предварительной цензуры было произведено в предположении, что книги не будут выпускаемы в свет непосредственно по отпечатании.

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 185

Таким образом, академик прекрасно понимал невозможность полной свободы печатного слова, и наличие карательной цензуры для него было необходимо. Это является и современным требованием к понятию свободы печати. Предварительную цензуру Сонин предполагал оставить для популярных медицинских книг, но отменить для газетных телеграмм.

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 229, 254

Болезненной оказалась для Сонина дискуссия по цензу для издателей и редакторов. Отказываясь от издательского ценза (ибо «издатель дает лишь средства и может быть даже юридическим лицом», Сонин настаивает на высшем образовательном цензе для редакторов, «исходя из того предположения, что чем выше будет редакторский ценз, тем будет больше гарантии в том, что освобожденная печать будет высоко держать свое знамя».

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 297

Кроме того, председатель Ученого комитета подчеркнул, что люди с высшим образованием реже всего оказываются на скамье подсудимых. В развернувшейся полемике Арсеньев высказался о существовании целого ряд преступлений, совершаемых исключительно образованными людьми; Кони заявил о стеснительности требования университетского диплома; Суворин — о влиянии издателя без ценза на редактора с цензом и пр. Сонин выбрал явочный порядок допущения редактора, но с обязательным образовательным цензом.

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 324

Явочный порядок оказался допустимым для Сонина и при учреждении городских типографий, а также при открытии книжных магазинов и лавок. Серьезное внимание уделил Сонин вопросу о цензуре книг иностранных. Оспаривая необходимость деления книг в цензурных комитетах на научные и научно-популярные, ординарный академик — т. е. крупный ученый — говорил:

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 355, 365

“

Мне представляется весьма затруднительным сказать о какой-либо книге, научная она или популярно-научная. Легко может случиться, что пропущенная без цензуры книга окажется впоследствии преступною по содержанию и популярно изложенною. Какова будет в таком случае ответственность цензора, если ему не дано никаких внешних признаков для отличия книг научных от популярных?

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 443

Сонин предлагает для цензуры иностранных книг ввести порядок, идентичный просмотру книг отечественных.

В Совещании обсуждались и вопросы духовной цензуры. Академик Сонин в основном на этих заседаниях молчал, очевидно, осознавая недостаточную компетентность в столь специальных вопросах. Но он проголосовал за отмену предварительной цензуры книг религиозного содержания и отмену предварительной цензуры всех изображений, в том числе и духовного содержания, выходящих отдельными листами.

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 526; 531−532

Говоря о цензуре иноязычной печати, Сонин справедливо заметил, что

“

Ни нам, ни суду нельзя считаться с тем, что отдельный осужденный или тяжущиеся считают то или иное решение суда неправильным. Но дело представляется иначе, если целый народ, например, татарский, в силу своего особого миросозерцания, будет признавать строго законные решения суда неправильными. Это может повести к весьма опасным последствиям.

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 590

Подобная реплика, во-первых, говорит о глубокой предусмотрительности Сонина, а во-вторых, на подсознательном уровне возвращает его к своему началу. Род Сониных пошел от татарина Саги, крещенного Савантеем, о чем Сонин, безусловно, знал.

Печати на окраинах Российской империи Сонин посвятил одно из выступлений. Размышляя над традициями жителей Кавказа и их пренебрежении жизнью, над негативным отношением к русскому языку в Вильне, над незнанием нравов и воззрений инородцев, Сонин замечал:

“

Свобода же печати, при ответственности за нарушения только по суду, возможна лишь там, где средний уровень населения находится на достаточно высокой степени культуры.

Впрочем, на этом же заседании Сонин уточняет: «На окраинах и в нормальное время все учреждения устроены на других основаниях, чем во внутренних губерниях, и я полагаю, что изменение положения печати должно идти об руку с другими изменениями». Таким образом, Сонин выступил не противником свободы слова отдаленных уголков Российской империи, а сторонником гармоничных и одновременных преобразований правового поля окраин.

Особым стало выступление Сонина на 29-м заседании, посвященном судебному преследованию печати. Детально, с множеством примеров, разбирается Сонин в своеобразном характере преступления печати — где начинается грань ответственности автора преступной статьи, издателя, редактора и пропустившего текст цензора.

Здесь же Сонин спорит с давним высказыванием Н. В. Шаховского: «Повременное издание представляет собою кафедру, с которой провозглашаются идеи и суждения не тесной аудитории, а огромному множеству лиц, разбросанных во многих местностях». И члены Совещания, и читатели Протоколов узнают преподавательские нотки в сонинском заявлении:

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 25

“

В первых заседаниях Совещания газету сравнивали с кафедрою. На мой взгляд, между ними очень мало общего. Идея, высказанная в печати, получает большее распространение и лучше закрепляется в умах отдельных читателей, подготавливая их к восприятию последующих идей такого же характера и соответственных действий. Но речь, обращенная с кафедры к группе лиц, посредством интонации голоса и жестов оратора, действует несравненно интенсивнее, и притом не столько на ум, сколько на чувства слушателей, и потому может сопровождаться немедленно же соответственными действиями слушателей. Поэтому, если эти идеи или речи преступны, то устная речь может принести несравненно более вреда, нежели печатная статья.

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 620

Подобная трактовка вполне была объяснима в начале ХХ в. (хотя Суворин с ней спорил), но в начале XXI века, при безраздельном господстве телевидения и/или интернета, соединяющих устную и печатную пропаганду воедино, мнение Сонина устарело. При голосовании Сонин выбрал личную ответственность автора за преступление печати, усмотренное по выпуске цензором сочинения, независимо от уничтожения самого издания. Эта позиция полностью соответствует современной трактовке судебной цензуры.

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 630

Последним для Сонина стало заседание 15 ноября 1905 г., уже после изменившейся обстановки в революционной России и выхода Высочайшего манифеста 17 октября. Неожиданно для всех председатель Совещания, Д. Ф. Кобеко, объявил о подготовке им (по просьбе С. Ю. Витте) проекта Временных правил о печати, отдельно от обсуждаемого проекта Совещания, и рассмотрении этого проекта императором в ближайшем будущем.

Вспыхнула полемика, следует или нет продолжать работу, тем более что Особому Совещанию «не предоставлено права окончательно решать тот или иной вопрос; оно является лишь особой подготовительной комиссией государственного совета». Осознавая бесполезность дальнейшего присутствия в Совещании, учитывая уже подготовленные Временные правила о печати, Сонин вместе с Кони, Зверевым и Сувориным проголосовал за прекращение работы Совещания. 11 остальных членов высказались за рассмотрение составленного проекта.

Короленко В. Г. Поэзия и проза в Комиссии Кобеко // Русское богатство. 1905. № 3. С. 208

Протоколы высочайше учрежденного под председательством действительного тайного советника Кобеко Особого совещания для составления нового устава о печати СПб., 1913. С. 675

В примечании к 32-му заседанию значится: «Сенатор А. Ф. Кони, тайный советник Н. Я. Сонин и губернский секретарь А. С. Суворин, на основании высказанных ими в настоящем протоколе соображений, не принимали более участия в трудах Особого Совещания». Так неожиданно объединились позиции издателя Суворина, юриста Кони и академика Сонина.

Впервые Н. Я. Сонин принял участие во втором заседании Совещания 15 февраля; последний раз — в 32-м заседании 15 ноября. Дважды академик Сонин не присутствовал на сборах Совещания — 19 мая и 4 октября. Таким образом, из 36-ти заседаний Сонин участвовал в 29-ти. 19 раз на Совещании Сонин выступал с небольшими репликами или уточняющими комментариями, шесть раз делал серьезные аналитические выступления-доклады, в том числе дважды подавал особое, отличное от всех, мнение.

В ходе 15-ти заседаний Сонин хранил молчание, демонстрируя позицию по рассматриваемому вопросу лишь в процессе голосования. Его молчание невозможно рассматривать как несогласие с обсуждаемой повесткой дня. По воспоминаниям современников, ординарный академик отличался бескомпромиссностью и самостоятельностью суждений. Его не пугал конфликт с вышестоящим начальством:

“

Министра раздражали независимость, резкость Сонина, а Сонин в силу своего непримиримого характера и высоты занимаемого поста не мог терпеть мелочной опеки, предпочитая действовать самостоятельно.

Черказьянова И. В. Академик Н. Я. Сонин и развитие математического образования в России // Академия наук в истории культуры России XVIII—XX вв.еков. СПб., Наука, 2010. С. 167

Независимость Сонина вспоминали и коллеги-математики:

Н. Я. Сонин каждый вопрос трактует по-своему, внося новое освещение и разъяснение и, в особенности, сообщая вопросу и выводам большую общность

Марков А. А., русский математик, академик

Марков А. А. Николай Яковлевич Сонин. Некролог // Известия Императорской академии наук. 1915. VI серия. Том IX. С. 370

Кроме того, в случае протеста против принимаемых решений он мог отказаться от голосования, как это делал, например, в Комиссии по реформе высших учебных заведений, учрежденной в 1902 г. «Вообще, настроение Комиссии очень хорошее, — писал А. М. Ляпунов В. А. Стеклову 18 ноября 1902 года, — и по наиболее важным вопросам настолько единодушны, что даже заведомые „патриоты своего отечества“ и охранители не решаются высказываться слишком откровенно. Так, Сонин по большей части молчит и воздерживается от голосования».

Черказьянова И. В. Академик Н. Я. Сонин и развитие математического образования в России // Академия наук в истории культуры России XVIII — XX веков. СПб., Наука, 2010. С. 163

Н. Я. Сонина нельзя назвать одним из самых активных участников Совещания — как, например, А. Ф. Кони, кн. Н. В. Шаховского, А. С. Суворина или председателя Д. Ф. Кобеко. Но даже там, где академик чистой математики, казалось бы, разбирается плохо, Сонин подавал продуманные реплики. Еще при жизни Сонина называли строгим последователем правовых действий в образовательной сфере: «Он был одним из энергичных сторонников строгой законности во всех проявлениях университетской жизни.»

Афанасьев Н. И. Современники. Альбом биографий. Том 1. СПб., 1909. С. 273

Это же стремление жить по закону Н. Я. Сонин реализовывал и в Совещании.

Из 19 небольших выступлений и шести докладов Сонина в Совещании я не могу принципиально согласиться лишь с тремя высказываниями: по поводу сохранения концессионного порядка основания новых изданий, залога и статьи 140-й Устава о печати. Остальные реплики прадеда, с которыми можно спорить, объясняются историческим контекстом и не могут быть решаемы с позиций XXI в.

Сонина Е. С., автор курса, кандидат филологических наук, доцент

В целом же его работа в Совещании продемонстрировала его разумное, стремящееся к правовому положению печати отношение. Следовательно, прогосударственные взгляды академика Сонина вовсе не мешали ему высказывать свободомыслящие мнения, что является абсолютно приемлемым как для меня, так и, надеюсь, для современных журналистов.