БУЛГАРИН В ЭПИГРАММАХ
«Но литературная вражда, не пробив стрелами критики моего литературного панциря, принялась за средство, которое Дон Базилио советует доктору Бартоло употребить против графа Альмавивы в опере Россини „Севильский цирюльник”. С величайшим наслаждением слушаю я всегда арию La calumnia»
Булгарин Ф. В., писатель, журналист, критик и издатель
Мысли современников
Наведите на портрет, чтобы узнать, что современники думали о Булгарине.
Поверьте мне — Фиглярин-моралист
Нам говорит преумиленным слогом –
Не должно красть; кто на руку нечист,
Перед людьми грешит и перед Богом.
Не надобно в суде кривить душой,
Не хорошо живиться клеветой,
Временщику подслуживаться низко;
Честь, братцы, честь дороже нам всего!
– Ну, что ж? Бог с ним!
все это к правде близко,
А кажется, и ново для него.
Нам говорит преумиленным слогом –
Не должно красть; кто на руку нечист,
Перед людьми грешит и перед Богом.
Не надобно в суде кривить душой,
Не хорошо живиться клеветой,
Временщику подслуживаться низко;
Честь, братцы, честь дороже нам всего!
– Ну, что ж? Бог с ним!
все это к правде близко,
А кажется, и ново для него.
Е. А. Боратынский. Эпиграмма // Денница. 1831 г. С. 137.
Не то беда, что ты поляк:
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин —
И тут не вижу я стыда;
Будь жид — и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин —
И тут не вижу я стыда;
Будь жид — и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.
А. С. Пушкин. 1830 г.
Устроив флюгер из пера,
Иной так пишет, как подует:
У тех, на коих врал вчера,
Сегодня ножки он целует.
Флюгарин иль Фиглярин, тот
Набил уж руку в этом деле;
Он и семь совестей сочтет,
Да и семь пятниц на неделе.
Иной так пишет, как подует:
У тех, на коих врал вчера,
Сегодня ножки он целует.
Флюгарин иль Фиглярин, тот
Набил уж руку в этом деле;
Он и семь совестей сочтет,
Да и семь пятниц на неделе.
П. А. Вяземский. Семь пятниц на неделе // Северные цветы. 1826 г. С.102.
Не то беда, Авдей Флюгарин,
Что родом ты русский барин,
Что на Парнасе ты цыган,
Что в свете ты Видок Фиглярин:
Беда, что скучен твой роман.
Что родом ты русский барин,
Что на Парнасе ты цыган,
Что в свете ты Видок Фиглярин:
Беда, что скучен твой роман.
А. С. Пушкин. 1830 г.
Россию продает Фаддей
Не в первый раз, как вам известно,
Пожалуй, он продаст жену, детей
И мир земной, и рай небесный,
Он совесть продал бы за сходную цену,
Да жаль, заложена в казну.
Не в первый раз, как вам известно,
Пожалуй, он продаст жену, детей
И мир земной, и рай небесный,
Он совесть продал бы за сходную цену,
Да жаль, заложена в казну.
М. Ю. Лермонтов. 1837 г.
Он у нас осьмое чудо —
У него завидный нрав,
Неподкупен — как Иуда,
Храбр и честен — как Фальстаф.
С бескорыстностью жидовской,
Как хавронья мил и чист,
Даровит — как Тредьяковский,
Столько ж важен и речист.
Не страшитесь с ним союза,
Не разладитесь никак:
Он с французом — за француза,
С поляком — он сам поляк,
Он с татарином — татарин.
Он с евреем — сам еврей,
Он с лакеем — важный барин,
С важным барином — лакей.
Кто же он? Фаддей Булгарин,
Знаменитый наш Фаддей.
У него завидный нрав,
Неподкупен — как Иуда,
Храбр и честен — как Фальстаф.
С бескорыстностью жидовской,
Как хавронья мил и чист,
Даровит — как Тредьяковский,
Столько ж важен и речист.
Не страшитесь с ним союза,
Не разладитесь никак:
Он с французом — за француза,
С поляком — он сам поляк,
Он с татарином — татарин.
Он с евреем — сам еврей,
Он с лакеем — важный барин,
С важным барином — лакей.
Кто же он? Фаддей Булгарин,
Знаменитый наш Фаддей.
Н. А. Некрасов. Он у нас осьмое чудо… 1845 г.
«Что ни болтай, а я великий муж!
Был воином, носил недаром шпагу;
Как секретарь, судебную бумагу
Вам начерню, перебелю; к тому ж
Я знаю свет, — держусь Христа и Беса,
С ханжой ханжа, с повесою повеса;
В одном лице могу все лица я
Представить вам!» —
Хотя под старость века,
Фаддей, мой друг, Фаддей, душа моя,
Представь лицо честно́го человека!
Был воином, носил недаром шпагу;
Как секретарь, судебную бумагу
Вам начерню, перебелю; к тому ж
Я знаю свет, — держусь Христа и Беса,
С ханжой ханжа, с повесою повеса;
В одном лице могу все лица я
Представить вам!» —
Хотя под старость века,
Фаддей, мой друг, Фаддей, душа моя,
Представь лицо честно́го человека!
Е. А. Боратынский. 1825 г.
Ты целый свет уверить хочешь,
Что был ты с Чацким всех дружней.
Ах ты, бесстыдник, ах злодей!
Ты и живых бранишь людей,
Да и покойников порочишь.
Что был ты с Чацким всех дружней.
Ах ты, бесстыдник, ах злодей!
Ты и живых бранишь людей,
Да и покойников порочишь.
П. А. Вяземский (спорно), 1830 г.
Я знал давно, что подл Фиглярин,
Что он поляк и русский сплошь,
Что завтра будет он татарин,
Когда б за то ему дать грош;
Я знал, что пошлый он писатель,
Что усыпляет он с двух строк,
Что он доносчик и предатель,
И мелкотравчатый Видок;
Что на все мерзости он падок,
Что совесть в нем истертый знак,
Что он душой и рожей гадок;
Но я не знал, что он дурак.
Теперь и в том я убедился.
Улика важная: нахал,
Спасибо, сам проговорился
И в глупости расписку дал.
Сказал я как-то мимоходом,
И разве в бровь, не прямо в глаз,
Что между авторским народом
Шпионы завелись у нас;
Что там, где им изменит сила,
С лица на недруга напасть,
Они к нему подходят с тыла
И за собою тащат в часть;
Что страшен их не бой журнальный,
Но что они опасны нам,
Когда жандарм или квартальный
В их эпиграммах пополам.
Ему смолчать бы, как смолчали
Другие, закусив язык.
Не все ж бы тотчас угадали,
Кто целью был моих улик.
Но он не вытерпел, ответил,
И сдуру ясно доказал,
Что хоть в кого бы я ни метил,
А прямо в лоб ему попал.
Что он поляк и русский сплошь,
Что завтра будет он татарин,
Когда б за то ему дать грош;
Я знал, что пошлый он писатель,
Что усыпляет он с двух строк,
Что он доносчик и предатель,
И мелкотравчатый Видок;
Что на все мерзости он падок,
Что совесть в нем истертый знак,
Что он душой и рожей гадок;
Но я не знал, что он дурак.
Теперь и в том я убедился.
Улика важная: нахал,
Спасибо, сам проговорился
И в глупости расписку дал.
Сказал я как-то мимоходом,
И разве в бровь, не прямо в глаз,
Что между авторским народом
Шпионы завелись у нас;
Что там, где им изменит сила,
С лица на недруга напасть,
Они к нему подходят с тыла
И за собою тащат в часть;
Что страшен их не бой журнальный,
Но что они опасны нам,
Когда жандарм или квартальный
В их эпиграммах пополам.
Ему смолчать бы, как смолчали
Другие, закусив язык.
Не все ж бы тотчас угадали,
Кто целью был моих улик.
Но он не вытерпел, ответил,
И сдуру ясно доказал,
Что хоть в кого бы я ни метил,
А прямо в лоб ему попал.
П. А. Вяземский. Важное открытие. 1845 г.
Пусть задорный наш Фаддей
От безделья лает
На свиней и на людей,
Сзади всех кусает.
Я Фаддею не спустил,
В полынье его крестил.
Будет помнить век меня
Крестный мой сыночек.
От безделья лает
На свиней и на людей,
Сзади всех кусает.
Я Фаддею не спустил,
В полынье его крестил.
Будет помнить век меня
Крестный мой сыночек.
А. Е. Измайлов
К Смирдину как ни зайдешь,
Ничего не купишь:
Иль Сенковского найдешь,
Иль в Булгарина наступишь.
Ничего не купишь:
Иль Сенковского найдешь,
Иль в Булгарина наступишь.
А. С. Пушкин. 1836 г. (разные вариации)
Фиглярин раз сказал, что был кавалеристом;
Фиглярин рад прослыть хорошим журналистом:
Не обличу его в лганье!
Быть так! Но на коне он смотрит журналистом,
В журнале ж рубит смысл лихим кавалеристом
И выезжает на вранье.
Фиглярин рад прослыть хорошим журналистом:
Не обличу его в лганье!
Быть так! Но на коне он смотрит журналистом,
В журнале ж рубит смысл лихим кавалеристом
И выезжает на вранье.
В. Елагин. На некоторое падение с лошади и в общем мнении
Булгарин в зависти пустой
И по внушению клевретов,
Хотев соделаться грозой
И прозаистов, и поэтов,
На поле критики вступил, —
Но стал меж критиков уродом;
Увидел то, — и с новым годом
Свою методу изменил:
Сначала северный зоил,
Без жара к Фебову потомству,
Он по расчету всех бранил, -
Теперь всех хвалит по знакомству.
И что ж? Прекрасно рассчитал,
Впотьмах набрел на путь успеха:
Его нам брань была для смеха,
Но Бог избави от похвал!
И по внушению клевретов,
Хотев соделаться грозой
И прозаистов, и поэтов,
На поле критики вступил, —
Но стал меж критиков уродом;
Увидел то, — и с новым годом
Свою методу изменил:
Сначала северный зоил,
Без жара к Фебову потомству,
Он по расчету всех бранил, -
Теперь всех хвалит по знакомству.
И что ж? Прекрасно рассчитал,
Впотьмах набрел на путь успеха:
Его нам брань была для смеха,
Но Бог избави от похвал!
И. Е. Великопольский. 1826 г.
Нет, не было еще такого из судей,
Каков был в старину чугунный лоб Фаддей <…>
Каков был в старину чугунный лоб Фаддей <…>
А. Е. Измайлов
В твореньи видим мы творца:
Закон, открытый нам
природы властелином:
И «Сын Отечества» у нового отца
Стал чисто блудным сыном.
Закон, открытый нам
природы властелином:
И «Сын Отечества» у нового отца
Стал чисто блудным сыном.
П. И. Шаликов. Дилемма. 1825 г.
Что ты несешь на мертвых небылицу,
Так нагло лезешь к ним в друзья?
Приязнь посмертная твоя
Не запятнает их гробницу.
Все те ж и Пушкин и Крылов,
Хоть ест их червь по воле бога;
Не лобызай же мертвецов —
И без тебя у них вас много!
Так нагло лезешь к ним в друзья?
Приязнь посмертная твоя
Не запятнает их гробницу.
Все те ж и Пушкин и Крылов,
Хоть ест их червь по воле бога;
Не лобызай же мертвецов —
И без тебя у них вас много!
Н. Ф. Павлов. 1845 г.
К Смирдину как ни зайдешь,
Ничего не купишь:
Иль Сенковского найдешь,
Иль в Булгарина наступишь.
Ничего не купишь:
Иль Сенковского найдешь,
Иль в Булгарина наступишь.
А. С. Пушкин. 1836 г. (разные вариации)
Он точно, он бесспорно,
Фиглярин журналист,
Марающий задорно
Свой оглашенный лист.
А это что за дура? —
Ведь истина, ей-ей!
Давно ль его конура
Знакома стала ей?
На чепуху и враки
Чутьем наведена,
Занятиям мараки
Мешать пришла она.
Фиглярин журналист,
Марающий задорно
Свой оглашенный лист.
А это что за дура? —
Ведь истина, ей-ей!
Давно ль его конура
Знакома стала ей?
На чепуху и враки
Чутьем наведена,
Занятиям мараки
Мешать пришла она.
Е. А. Боратынский. На некрасивую виньетку, представляющую Автора за письменным столом, а подле него Истину. 1827 г.
Недоумением напрасно ты смущен:
Гостиная — одно, другое есть салон.
Гостиную найдешь в порядочном трактире,
Гостиную найдешь и на твоей квартире,
Салоны ж созданы для избранных людей.
Гостиные видал и ты, Видок-Фиглярин!
В гостиной можешь быть и ты какой-то барин,
Но уж в салоне ты решительно лакей.
Гостиная — одно, другое есть салон.
Гостиную найдешь в порядочном трактире,
Гостиную найдешь и на твоей квартире,
Салоны ж созданы для избранных людей.
Гостиные видал и ты, Видок-Фиглярин!
В гостиной можешь быть и ты какой-то барин,
Но уж в салоне ты решительно лакей.
П. А. Вяземский. Синонимы: гостиная — салон. 1836 г.
Фадей, под разные подделываясь лицы,
С волшебным фонарем обходит белый свет:
Правдоподобные он кажет небылицы,
Так странно ль, что за ложь былое выдает.
Фадей стал горд и по причине:
Не два журнала; три пойдут с его пера!!!
Но, издавая три журнала в половине,
Он будет издавать лишь только полтора.
Кто осужден носить сей вид фатальный?
В словесности преступник криминальный,
С волшебным фонарем двуличный чародей,
Убийца логики, грамматики злодей... Фадей!
Ну исполать Фадею!
Пример прекрасный подает!
Против отечества давно ль
служил злодею;
А Сын Отечества теперь он издает.
Фаддей французов бил, как коренной русак,
А на испанцев шел он в армии французской,
Ругал он русских — как поляк,
А поляков ругал — как русской.
С волшебным фонарем обходит белый свет:
Правдоподобные он кажет небылицы,
Так странно ль, что за ложь былое выдает.
Фадей стал горд и по причине:
Не два журнала; три пойдут с его пера!!!
Но, издавая три журнала в половине,
Он будет издавать лишь только полтора.
Кто осужден носить сей вид фатальный?
В словесности преступник криминальный,
С волшебным фонарем двуличный чародей,
Убийца логики, грамматики злодей... Фадей!
Ну исполать Фадею!
Пример прекрасный подает!
Против отечества давно ль
служил злодею;
А Сын Отечества теперь он издает.
Фаддей французов бил, как коренной русак,
А на испанцев шел он в армии французской,
Ругал он русских — как поляк,
А поляков ругал — как русской.
Б. М. Федоров. 1824/? гг.
Фаддей роди «Ивана»,
«Иван» роди «Петра»:
От дедушки-болвана
Какого ждать добра?!
Романтик, балагур, шотландец.
Ввел подражанье за собой:
Вдруг Выжигин и Самозванец
Явились на Руси святой.
Писатель гордый, издавая,
Мнил быть наш новый Вальтер-Скотт,
К чему фамилия двойная?
Ему довольно, повторяя,
Одной последней без хлопот.
«Иван» роди «Петра»:
От дедушки-болвана
Какого ждать добра?!
Романтик, балагур, шотландец.
Ввел подражанье за собой:
Вдруг Выжигин и Самозванец
Явились на Руси святой.
Писатель гордый, издавая,
Мнил быть наш новый Вальтер-Скотт,
К чему фамилия двойная?
Ему довольно, повторяя,
Одной последней без хлопот.
Анонимные эпиграммы
Не стая птиц, а как собаки,
Готовые из-за костей
Загрызть и ближних и друзей,
Так алчные вина и драки,
В урочный из недельных дней,
К Булгарину, в числе гостей
Сбирались разные писаки. <…>
Шпионство, злость, подрыв, обман —
Вот узы избранных мерзавцев;
Тот их, кто по миру пустил
Двух или трех книгопродавцев;
Кто ближнего из-за чернил —
Перед правительством чернил;
Кому смешна прямая честность,
Кто ум и гений не щадит,
Кого бесчестье веселит,
Как Греча срамная известность.
Раскрылись подлые уста...
Речь о писателях заходит...
И на невинных клевета
Из уст в другие переходит.
Но, сплетен истощив запас,
Умолкли все... их занимает
Фаддея старого рассказ <…>
Готовые из-за костей
Загрызть и ближних и друзей,
Так алчные вина и драки,
В урочный из недельных дней,
К Булгарину, в числе гостей
Сбирались разные писаки. <…>
Шпионство, злость, подрыв, обман —
Вот узы избранных мерзавцев;
Тот их, кто по миру пустил
Двух или трех книгопродавцев;
Кто ближнего из-за чернил —
Перед правительством чернил;
Кому смешна прямая честность,
Кто ум и гений не щадит,
Кого бесчестье веселит,
Как Греча срамная известность.
Раскрылись подлые уста...
Речь о писателях заходит...
И на невинных клевета
Из уст в другие переходит.
Но, сплетен истощив запас,
Умолкли все... их занимает
Фаддея старого рассказ <…>
Н. И. Куликов. Братья-журналисты. 1843 г.
Над петербургскими домами,
Над воспаленными умами
Царя и царского врага,
Над мешаниной свистов, матов,
Церквей, борделей, казематов
Кликушей корчилась пурга.
Пургу лохматили копыта.
Все было снегом шито — крыто.
Над белой зыбью мостовых
Луна издергано, испито,
Как блюдце в пальцах у спирита,
Дрожала в струях снеговых.
Актриса юная молилась
И в ноги господу валилась,
Чтобы не быть ей крепостной.
Ей за искусство благодарен,
Ее сегодня высек барин,
К восторгу челяди сенной.
Какой-то ревностный служака,
Солдат гоняя среди мрака.
Учил их фрунту до утра,
Учил ура орать поротно,
Решив, что сущность патриота –
Преподавание «Ура!».
Булгарин в дом спешил с морозцу.
И сразу — к новому доносцу
На частных лиц и на печать.
Живописал не без полета,
Решив, что сущность патриота –
Как заяц лапами стучать <…>
Над воспаленными умами
Царя и царского врага,
Над мешаниной свистов, матов,
Церквей, борделей, казематов
Кликушей корчилась пурга.
Пургу лохматили копыта.
Все было снегом шито — крыто.
Над белой зыбью мостовых
Луна издергано, испито,
Как блюдце в пальцах у спирита,
Дрожала в струях снеговых.
Актриса юная молилась
И в ноги господу валилась,
Чтобы не быть ей крепостной.
Ей за искусство благодарен,
Ее сегодня высек барин,
К восторгу челяди сенной.
Какой-то ревностный служака,
Солдат гоняя среди мрака.
Учил их фрунту до утра,
Учил ура орать поротно,
Решив, что сущность патриота –
Преподавание «Ура!».
Булгарин в дом спешил с морозцу.
И сразу — к новому доносцу
На частных лиц и на печать.
Живописал не без полета,
Решив, что сущность патриота –
Как заяц лапами стучать <…>
Е. А. Евтушенко. «Братская ГЭС», 1964 г.
Фиглярин — вот поляк примерный,
В нем истинных сарматов кровь:
Смотрите, как в груди сей верной
Хитра к отечеству любовь.
То мало, что из злобы к русским,
Хоть от природы трусоват,
Он бегал под орлом французским
И в битвах жизни был не рад.
Патриотический предатель,
Расстрига, самозванец сей —
Уж не поляк, уж наш писатель,
Уж русский, к сраму наших дней.
Двойной присягою играя,
Поляк в двойную цель попал:
Он Польшу спас от негодяя
И русских братством запятнал.
В нем истинных сарматов кровь:
Смотрите, как в груди сей верной
Хитра к отечеству любовь.
То мало, что из злобы к русским,
Хоть от природы трусоват,
Он бегал под орлом французским
И в битвах жизни был не рад.
Патриотический предатель,
Расстрига, самозванец сей —
Уж не поляк, уж наш писатель,
Уж русский, к сраму наших дней.
Двойной присягою играя,
Поляк в двойную цель попал:
Он Польшу спас от негодяя
И русских братством запятнал.
П. А. Вяземский. 1831 г.
Наведите на портрет, чтобы узнать, что современники думали о Булгарине.
Поверьте мне — Фиглярин-моралист
Нам говорит преумиленным слогом –
Не должно красть; кто на руку нечист,
Перед людьми грешит и перед Богом.
Не надобно в суде кривить душой,
Не хорошо живиться клеветой,
Временщику подслуживаться низко;
Честь, братцы, честь дороже нам всего!
– Ну, что ж? Бог с ним!
все это к правде близко,
А кажется, и ново для него.
Нам говорит преумиленным слогом –
Не должно красть; кто на руку нечист,
Перед людьми грешит и перед Богом.
Не надобно в суде кривить душой,
Не хорошо живиться клеветой,
Временщику подслуживаться низко;
Честь, братцы, честь дороже нам всего!
– Ну, что ж? Бог с ним!
все это к правде близко,
А кажется, и ново для него.
Е. А. Боратынский. Эпиграмма // Денница. 1831 г. С. 137.
Не то беда, что ты поляк:
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин —
И тут не вижу я стыда;
Будь жид — и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин —
И тут не вижу я стыда;
Будь жид — и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.
А. С. Пушкин. 1830 г.
Устроив флюгер из пера,
Иной так пишет, как подует:
У тех, на коих врал вчера,
Сегодня ножки он целует.
Флюгарин иль Фиглярин, тот
Набил уж руку в этом деле;
Он и семь совестей сочтет,
Да и семь пятниц на неделе.
Иной так пишет, как подует:
У тех, на коих врал вчера,
Сегодня ножки он целует.
Флюгарин иль Фиглярин, тот
Набил уж руку в этом деле;
Он и семь совестей сочтет,
Да и семь пятниц на неделе.
П. А. Вяземский. Семь пятниц на неделе // Северные цветы. 1826 г. С.102.
Не то беда, Авдей Флюгарин,
Что родом ты русский барин,
Что на Парнасе ты цыган,
Что в свете ты Видок Фиглярин:
Беда, что скучен твой роман.
Что родом ты русский барин,
Что на Парнасе ты цыган,
Что в свете ты Видок Фиглярин:
Беда, что скучен твой роман.
А. С. Пушкин. 1830 г.
Россию продает Фаддей
Не в первый раз, как вам известно,
Пожалуй, он продаст жену, детей
И мир земной, и рай небесный,
Он совесть продал бы за сходную цену,
Да жаль, заложена в казну.
Не в первый раз, как вам известно,
Пожалуй, он продаст жену, детей
И мир земной, и рай небесный,
Он совесть продал бы за сходную цену,
Да жаль, заложена в казну.
М. Ю. Лермонтов. 1837 г.
Он у нас осьмое чудо —
У него завидный нрав,
Неподкупен — как Иуда,
Храбр и честен — как Фальстаф.
С бескорыстностью жидовской,
Как хавронья мил и чист,
Даровит — как Тредьяковский,
Столько ж важен и речист.
Не страшитесь с ним союза,
Не разладитесь никак:
Он с французом — за француза,
С поляком — он сам поляк,
Он с татарином — татарин.
Он с евреем — сам еврей,
Он с лакеем — важный барин,
С важным барином — лакей.
Кто же он? Фаддей Булгарин,
Знаменитый наш Фаддей.
У него завидный нрав,
Неподкупен — как Иуда,
Храбр и честен — как Фальстаф.
С бескорыстностью жидовской,
Как хавронья мил и чист,
Даровит — как Тредьяковский,
Столько ж важен и речист.
Не страшитесь с ним союза,
Не разладитесь никак:
Он с французом — за француза,
С поляком — он сам поляк,
Он с татарином — татарин.
Он с евреем — сам еврей,
Он с лакеем — важный барин,
С важным барином — лакей.
Кто же он? Фаддей Булгарин,
Знаменитый наш Фаддей.
Н. А. Некрасов. Он у нас осьмое чудо… 1845 г.
«Что ни болтай, а я великий муж!
Был воином, носил недаром шпагу;
Как секретарь, судебную бумагу
Вам начерню, перебелю; к тому ж
Я знаю свет, — держусь Христа и Беса,
С ханжой ханжа, с повесою повеса;
В одном лице могу все лица я
Представить вам!» —
Хотя под старость века,
Фаддей, мой друг, Фаддей, душа моя,
Представь лицо честно́го человека!
Был воином, носил недаром шпагу;
Как секретарь, судебную бумагу
Вам начерню, перебелю; к тому ж
Я знаю свет, — держусь Христа и Беса,
С ханжой ханжа, с повесою повеса;
В одном лице могу все лица я
Представить вам!» —
Хотя под старость века,
Фаддей, мой друг, Фаддей, душа моя,
Представь лицо честно́го человека!
Е. А. Боратынский. 1825 г.
Ты целый свет уверить хочешь,
Что был ты с Чацким всех дружней.
Ах ты, бесстыдник, ах злодей!
Ты и живых бранишь людей,
Да и покойников порочишь.
Что был ты с Чацким всех дружней.
Ах ты, бесстыдник, ах злодей!
Ты и живых бранишь людей,
Да и покойников порочишь.
П. А. Вяземский (спорно), 1830 г.
Я знал давно, что подл Фиглярин,
Что он поляк и русский сплошь,
Что завтра будет он татарин,
Когда б за то ему дать грош;
Я знал, что пошлый он писатель,
Что усыпляет он с двух строк,
Что он доносчик и предатель,
И мелкотравчатый Видок;
Что на все мерзости он падок,
Что совесть в нем истертый знак,
Что он душой и рожей гадок;
Но я не знал, что он дурак.
Теперь и в том я убедился.
Улика важная: нахал,
Спасибо, сам проговорился
И в глупости расписку дал.
Сказал я как-то мимоходом,
И разве в бровь, не прямо в глаз,
Что между авторским народом
Шпионы завелись у нас;
Что там, где им изменит сила,
С лица на недруга напасть,
Они к нему подходят с тыла
И за собою тащат в часть;
Что страшен их не бой журнальный,
Но что они опасны нам,
Когда жандарм или квартальный
В их эпиграммах пополам.
Ему смолчать бы, как смолчали
Другие, закусив язык.
Не все ж бы тотчас угадали,
Кто целью был моих улик.
Но он не вытерпел, ответил,
И сдуру ясно доказал,
Что хоть в кого бы я ни метил,
А прямо в лоб ему попал.
Что он поляк и русский сплошь,
Что завтра будет он татарин,
Когда б за то ему дать грош;
Я знал, что пошлый он писатель,
Что усыпляет он с двух строк,
Что он доносчик и предатель,
И мелкотравчатый Видок;
Что на все мерзости он падок,
Что совесть в нем истертый знак,
Что он душой и рожей гадок;
Но я не знал, что он дурак.
Теперь и в том я убедился.
Улика важная: нахал,
Спасибо, сам проговорился
И в глупости расписку дал.
Сказал я как-то мимоходом,
И разве в бровь, не прямо в глаз,
Что между авторским народом
Шпионы завелись у нас;
Что там, где им изменит сила,
С лица на недруга напасть,
Они к нему подходят с тыла
И за собою тащат в часть;
Что страшен их не бой журнальный,
Но что они опасны нам,
Когда жандарм или квартальный
В их эпиграммах пополам.
Ему смолчать бы, как смолчали
Другие, закусив язык.
Не все ж бы тотчас угадали,
Кто целью был моих улик.
Но он не вытерпел, ответил,
И сдуру ясно доказал,
Что хоть в кого бы я ни метил,
А прямо в лоб ему попал.
П. А. Вяземский. Важное открытие. 1845 г.
Пусть задорный наш Фаддей
От безделья лает
На свиней и на людей,
Сзади всех кусает.
Я Фаддею не спустил,
В полынье его крестил.
Будет помнить век меня
Крестный мой сыночек.
От безделья лает
На свиней и на людей,
Сзади всех кусает.
Я Фаддею не спустил,
В полынье его крестил.
Будет помнить век меня
Крестный мой сыночек.
А. Е. Измайлов
К Смирдину как ни зайдешь,
Ничего не купишь:
Иль Сенковского найдешь,
Иль в Булгарина наступишь.
Ничего не купишь:
Иль Сенковского найдешь,
Иль в Булгарина наступишь.
А. С. Пушкин. 1836 г. (разные вариации)
Фиглярин раз сказал, что был кавалеристом;
Фиглярин рад прослыть хорошим журналистом:
Не обличу его в лганье!
Быть так! Но на коне он смотрит журналистом,
В журнале ж рубит смысл лихим кавалеристом
И выезжает на вранье.
Фиглярин рад прослыть хорошим журналистом:
Не обличу его в лганье!
Быть так! Но на коне он смотрит журналистом,
В журнале ж рубит смысл лихим кавалеристом
И выезжает на вранье.
В. Елагин. На некоторое падение с лошади и в общем мнении
Булгарин в зависти пустой
И по внушению клевретов,
Хотев соделаться грозой
И прозаистов, и поэтов,
На поле критики вступил, —
Но стал меж критиков уродом;
Увидел то, — и с новым годом
Свою методу изменил:
Сначала северный зоил,
Без жара к Фебову потомству,
Он по расчету всех бранил, -
Теперь всех хвалит по знакомству.
И что ж? Прекрасно рассчитал,
Впотьмах набрел на путь успеха:
Его нам брань была для смеха,
Но Бог избави от похвал!
И по внушению клевретов,
Хотев соделаться грозой
И прозаистов, и поэтов,
На поле критики вступил, —
Но стал меж критиков уродом;
Увидел то, — и с новым годом
Свою методу изменил:
Сначала северный зоил,
Без жара к Фебову потомству,
Он по расчету всех бранил, -
Теперь всех хвалит по знакомству.
И что ж? Прекрасно рассчитал,
Впотьмах набрел на путь успеха:
Его нам брань была для смеха,
Но Бог избави от похвал!
И. Е. Великопольский. 1826 г.
Нет, не было еще такого из судей,
Каков был в старину чугунный лоб Фаддей <…>
Каков был в старину чугунный лоб Фаддей <…>
А. Е. Измайлов
В твореньи видим мы творца:
Закон, открытый нам
природы властелином:
И «Сын Отечества» у нового отца
Стал чисто блудным сыном.
Закон, открытый нам
природы властелином:
И «Сын Отечества» у нового отца
Стал чисто блудным сыном.
П. И. Шаликов. Дилемма. 1825 г.
Что ты несешь на мертвых небылицу,
Так нагло лезешь к ним в друзья?
Приязнь посмертная твоя
Не запятнает их гробницу.
Все те ж и Пушкин и Крылов,
Хоть ест их червь по воле бога;
Не лобызай же мертвецов —
И без тебя у них вас много!
Так нагло лезешь к ним в друзья?
Приязнь посмертная твоя
Не запятнает их гробницу.
Все те ж и Пушкин и Крылов,
Хоть ест их червь по воле бога;
Не лобызай же мертвецов —
И без тебя у них вас много!
Н. Ф. Павлов. 1845 г.
К Смирдину как ни зайдешь,
Ничего не купишь:
Иль Сенковского найдешь,
Иль в Булгарина наступишь.
Ничего не купишь:
Иль Сенковского найдешь,
Иль в Булгарина наступишь.
А. С. Пушкин. 1836 г. (разные вариации)
Он точно, он бесспорно,
Фиглярин журналист,
Марающий задорно
Свой оглашенный лист.
А это что за дура? —
Ведь истина, ей-ей!
Давно ль его конура
Знакома стала ей?
На чепуху и враки
Чутьем наведена,
Занятиям мараки
Мешать пришла она.
Фиглярин журналист,
Марающий задорно
Свой оглашенный лист.
А это что за дура? —
Ведь истина, ей-ей!
Давно ль его конура
Знакома стала ей?
На чепуху и враки
Чутьем наведена,
Занятиям мараки
Мешать пришла она.
Е. А. Боратынский. На некрасивую виньетку, представляющую Автора за письменным столом, а подле него Истину. 1827 г.
Недоумением напрасно ты смущен:
Гостиная — одно, другое есть салон.
Гостиную найдешь в порядочном трактире,
Гостиную найдешь и на твоей квартире,
Салоны ж созданы для избранных людей.
Гостиные видал и ты, Видок-Фиглярин!
В гостиной можешь быть и ты какой-то барин,
Но уж в салоне ты решительно лакей.
Гостиная — одно, другое есть салон.
Гостиную найдешь в порядочном трактире,
Гостиную найдешь и на твоей квартире,
Салоны ж созданы для избранных людей.
Гостиные видал и ты, Видок-Фиглярин!
В гостиной можешь быть и ты какой-то барин,
Но уж в салоне ты решительно лакей.
П. А. Вяземский. Синонимы: гостиная — салон. 1836 г.
Фадей, под разные подделываясь лицы,
С волшебным фонарем обходит белый свет:
Правдоподобные он кажет небылицы,
Так странно ль, что за ложь былое выдает.
Фадей стал горд и по причине:
Не два журнала; три пойдут с его пера!!!
Но, издавая три журнала в половине,
Он будет издавать лишь только полтора.
Кто осужден носить сей вид фатальный?
В словесности преступник криминальный,
С волшебным фонарем двуличный чародей,
Убийца логики, грамматики злодей... Фадей!
Ну исполать Фадею!
Пример прекрасный подает!
Против отечества давно ль
служил злодею;
А Сын Отечества теперь он издает.
Фаддей французов бил, как коренной русак,
А на испанцев шел он в армии французской,
Ругал он русских — как поляк,
А поляков ругал — как русской.
С волшебным фонарем обходит белый свет:
Правдоподобные он кажет небылицы,
Так странно ль, что за ложь былое выдает.
Фадей стал горд и по причине:
Не два журнала; три пойдут с его пера!!!
Но, издавая три журнала в половине,
Он будет издавать лишь только полтора.
Кто осужден носить сей вид фатальный?
В словесности преступник криминальный,
С волшебным фонарем двуличный чародей,
Убийца логики, грамматики злодей... Фадей!
Ну исполать Фадею!
Пример прекрасный подает!
Против отечества давно ль
служил злодею;
А Сын Отечества теперь он издает.
Фаддей французов бил, как коренной русак,
А на испанцев шел он в армии французской,
Ругал он русских — как поляк,
А поляков ругал — как русской.
Б. М. Федоров. 1824/? гг.
Фаддей роди «Ивана»,
«Иван» роди «Петра»:
От дедушки-болвана
Какого ждать добра?!
Романтик, балагур, шотландец.
Ввел подражанье за собой:
Вдруг Выжигин и Самозванец
Явились на Руси святой.
Писатель гордый, издавая,
Мнил быть наш новый Вальтер-Скотт,
К чему фамилия двойная?
Ему довольно, повторяя,
Одной последней без хлопот.
«Иван» роди «Петра»:
От дедушки-болвана
Какого ждать добра?!
Романтик, балагур, шотландец.
Ввел подражанье за собой:
Вдруг Выжигин и Самозванец
Явились на Руси святой.
Писатель гордый, издавая,
Мнил быть наш новый Вальтер-Скотт,
К чему фамилия двойная?
Ему довольно, повторяя,
Одной последней без хлопот.
Анонимные эпиграммы
Не стая птиц, а как собаки,
Готовые из-за костей
Загрызть и ближних и друзей,
Так алчные вина и драки,
В урочный из недельных дней,
К Булгарину, в числе гостей
Сбирались разные писаки. <...>
Шпионство, злость, подрыв, обман —
Вот узы избранных мерзавцев;
Тот их, кто по миру пустил
Двух или трех книгопродавцев;
Кто ближнего из-за чернил —
Перед правительством чернил;
Кому смешна прямая честность,
Кто ум и гений не щадит,
Кого бесчестье веселит,
Как Греча срамная известность.
Раскрылись подлые уста...
Речь о писателях заходит...
И на невинных клевета
Из уст в другие переходит.
Но, сплетен истощив запас,
Умолкли все... их занимает
Фаддея старого рассказ <…>
Готовые из-за костей
Загрызть и ближних и друзей,
Так алчные вина и драки,
В урочный из недельных дней,
К Булгарину, в числе гостей
Сбирались разные писаки. <...>
Шпионство, злость, подрыв, обман —
Вот узы избранных мерзавцев;
Тот их, кто по миру пустил
Двух или трех книгопродавцев;
Кто ближнего из-за чернил —
Перед правительством чернил;
Кому смешна прямая честность,
Кто ум и гений не щадит,
Кого бесчестье веселит,
Как Греча срамная известность.
Раскрылись подлые уста...
Речь о писателях заходит...
И на невинных клевета
Из уст в другие переходит.
Но, сплетен истощив запас,
Умолкли все... их занимает
Фаддея старого рассказ <…>
Н. И. Куликов. Братья-журналисты. 1843 г.
Над петербургскими домами,
Над воспаленными умами
Царя и царского врага,
Над мешаниной свистов, матов,
Церквей, борделей, казематов
Кликушей корчилась пурга.
Пургу лохматили копыта.
Все было снегом шито — крыто.
Над белой зыбью мостовых
Луна издергано, испито,
Как блюдце в пальцах у спирита,
Дрожала в струях снеговых.
Актриса юная молилась
И в ноги господу валилась,
Чтобы не быть ей крепостной.
Ей за искусство благодарен,
Ее сегодня высек барин,
К восторгу челяди сенной.
Какой-то ревностный служака,
Солдат гоняя среди мрака.
Учил их фрунту до утра,
Учил ура орать поротно,
Решив, что сущность патриота –
Преподавание «Ура!».
Булгарин в дом спешил с морозцу.
И сразу — к новому доносцу
На частных лиц и на печать.
Живописал не без полета,
Решив, что сущность патриота –
Как заяц лапами стучать <…>
Над воспаленными умами
Царя и царского врага,
Над мешаниной свистов, матов,
Церквей, борделей, казематов
Кликушей корчилась пурга.
Пургу лохматили копыта.
Все было снегом шито — крыто.
Над белой зыбью мостовых
Луна издергано, испито,
Как блюдце в пальцах у спирита,
Дрожала в струях снеговых.
Актриса юная молилась
И в ноги господу валилась,
Чтобы не быть ей крепостной.
Ей за искусство благодарен,
Ее сегодня высек барин,
К восторгу челяди сенной.
Какой-то ревностный служака,
Солдат гоняя среди мрака.
Учил их фрунту до утра,
Учил ура орать поротно,
Решив, что сущность патриота –
Преподавание «Ура!».
Булгарин в дом спешил с морозцу.
И сразу — к новому доносцу
На частных лиц и на печать.
Живописал не без полета,
Решив, что сущность патриота –
Как заяц лапами стучать <…>
Е. А. Евтушенко. «Братская ГЭС», 1964 г.
Фиглярин — вот поляк примерный,
В нем истинных сарматов кровь:
Смотрите, как в груди сей верной
Хитра к отечеству любовь.
То мало, что из злобы к русским,
Хоть от природы трусоват,
Он бегал под орлом французским
И в битвах жизни был не рад.
Патриотический предатель,
Расстрига, самозванец сей —
Уж не поляк, уж наш писатель,
Уж русский, к сраму наших дней.
Двойной присягою играя,
Поляк в двойную цель попал:
Он Польшу спас от негодяя
И русских братством запятнал.
В нем истинных сарматов кровь:
Смотрите, как в груди сей верной
Хитра к отечеству любовь.
То мало, что из злобы к русским,
Хоть от природы трусоват,
Он бегал под орлом французским
И в битвах жизни был не рад.
Патриотический предатель,
Расстрига, самозванец сей —
Уж не поляк, уж наш писатель,
Уж русский, к сраму наших дней.
Двойной присягою играя,
Поляк в двойную цель попал:
Он Польшу спас от негодяя
И русских братством запятнал.
П. А. Вяземский. 1831 г.
Коллеги булгарина
Немало доставалось и Н. И. Гречу. Вот, например, отрывок из стихотворения Н. А. Добролюбова «На 50-летний юбилей его превосходительства Николая Ивановича Греча»:
С другим мошенником связавшись,
Составив шайку подлецов,
Судьей в словесности назвавшись,
Метал ты громы глупых слов
На гениальные созданья.
В них видел ложь и пустоту, —
Фаддея ж пошлому маранью
Придал и ум и красоту.
Поляк и немец, — вы судили
О русском слове вкривь и вкось, —
И патриотами прослыли,
Хваля Россию на авось.
Весь брак литературы нашей, —
Все, что в ней пошло и подло, —
Все к вам сошлось в газете вашей.
Все дичь свободно понесло...
Составив шайку подлецов,
Судьей в словесности назвавшись,
Метал ты громы глупых слов
На гениальные созданья.
В них видел ложь и пустоту, —
Фаддея ж пошлому маранью
Придал и ум и красоту.
Поляк и немец, — вы судили
О русском слове вкривь и вкось, —
И патриотами прослыли,
Хваля Россию на авось.
Весь брак литературы нашей, —
Все, что в ней пошло и подло, —
Все к вам сошлось в газете вашей.
Все дичь свободно понесло...
Добролюбов Н. А. Собрание сочинений: в 9 т. Т. VIII. Стихотворения, проза, дневники. М., Л., 1964. С. 9.
Яростная полемика велась не только с Булгариным, но и с Осипом Сенковским, например: Сартаков Е. В. Борьба с «торговым направлением» в русской журналистике 1830-х годов: «Повесть без заглавия» С. А. Бурачка.
“
Пример Сенковского еще поразительнее. Что он взял со всем своим остроумием, семитическими языками, семью литературами, бойкой памятью, резким изложением?.. Сначала — ракеты, искры, треск, бенгальский огонь, свистки, шум, веселый тон, развязный смех привлекли всех к его журналу, — посмотрели, посмотрели, похохотали и разошлись мало-помалу по домам.
Сенковский был забыт, как бывает забыт на фоминой неделе какой-нибудь покрытый блестками акробат, занимавший на святой от мала до велика весь город, в балагане которого не было места, у дверей которого была давка… Чего ему недоставало? А вот того, что было в таком избытке у Белинского, у Грановского, — того вечно тревожащего демона любви и негодования, которого видно в слезах и смехе. Ему недоставало такого убеждения, которое было бы делом его жизни, картой, на которой все поставлено, страстью, болью.
Сенковский был забыт, как бывает забыт на фоминой неделе какой-нибудь покрытый блестками акробат, занимавший на святой от мала до велика весь город, в балагане которого не было места, у дверей которого была давка… Чего ему недоставало? А вот того, что было в таком избытке у Белинского, у Грановского, — того вечно тревожащего демона любви и негодования, которого видно в слезах и смехе. Ему недоставало такого убеждения, которое было бы делом его жизни, картой, на которой все поставлено, страстью, болью.
“
Грустным, но поучительным примером может служить для русских писателей история литературной деятельности барона Брамбеуса: иметь столько дарований — и растратить их совершенно понапрасну, без всякой пользы для литературы, между тем как даже наименее даровитые писатели часто приносили у нас некоторую пользу, заслужили себе право на некоторую признательность, — это грустно; иметь столько силы — и не оказать решительно никакого влияния, между тем как писатели с самым незначительным запасом сил имели у нас свою долю влияния, утвердили за собою место в истории литературы, — это грустно, это покажется почти невероятно людям, которые не будут уже, подобно нашему поколению, очевидцами явления столь ненатурального.
1802 г.
1803 г.
1812 г.
1814 г.
1820 г.
1825 г.
1811 г.
Действие этого лонгрида начинается в 1825 г. и продолжается до 1830 г.
Действие этого лонгрида начинается в 1825 г.
и продолжается до 1830 г.
и продолжается до 1830 г.
1826 г.
1830 г.
1837 г.
1840 г.
1855 г.
1813 г.
Запишитесь на курс, чтобы выполнить задания и получить сертификат
Находясь на сайте, вы даете согласие на обработку файлов cookie. Это необходимо для более стабильной работы сайта
OK