ЗАПАДНИЧЕСКАЯ ЖУРНАЛИСТИКА

Знаменитая полемика западников и славянофилов исторически, конечно, закончилась, но суть спора продолжает волновать думающие умы (или использоваться в конъюнктурных целях). Мне, например, очень близка горячность Ивана Тургенева, который с жаром говорил:

А с Иваном Аксаковым, например, никак не могу согласиться, поскольку он писал:

Далеко не все сейчас примут эти и подобные высказывания; можно сказать, опосредованно та самая полемика не утихла. Хотя ее принципиальные основы изменились еще с 1869 г., когда в журнале «Заря» начала печататься книга Н. Я. Данилевского «Россия и Европа» — «коран славянофильства», как называл ее философ Владимир Соловьев.

Западничество принадлежит к либеральному направлению общественной мысли, хотя, конечно, здесь есть много исключений. Трудность четкого определения принадлежности почти каждого мыслителя, издателя, публициста к тому или иному лагерю общественной мысли объясняется изменчивостью этих границ во времени, терминологической подвижностью, нестабильностью внутренней политики, наконец, просто сменой убеждений любого мыслящего человека. Самый известный пример — постепенный уход в консервативный лагерь издателя «Московских ведомостей» и «Русского вестника» М. Н. Каткова, начинавшего свой путь либералом. Василий Розанов подсмеивался:

Но даже у общепризнанных апологетов охранительной политики, например у обер-прокурора Святейшего синода К. П. Победоносцева, можно найти либеральные высказывания. Писатель и публицист рубежа XIX–XX вв. Константин Головин считал:

Говоря про ранний период русского либерализма, начиная с 1840-х гг., Константин Шнейдер выделяет следующую периодику: «К числу самых востребованных либералами изданий следует отнести „Атеней”, „Библиотеку для чтения”, „Вестник промышленности”, „Московские ведомости”, „Русский вестник”».

В список ведущих журналов, поднимавших многие либеральные вопросы, он справедливо добавляет «Отечественные записки», «Современник», «Москвитянин» и «Русскую беседу». Среди западников было много заметных издателей и публицистов; поговорим о некоторых из них.

С самим Белинским он был знаком и раньше, т. к. тот готовил Кавелина к поступлению в Московский университет, хотя к нему, как к учителю, у его ученика явно были претензии:

Знакомство с Александром Герценом стало для Кавелина, помимо дружбы с родоначальником западничества Т. Н. Грановским, одной из самых важных вех:

Общественное признание принесла Кавелину статья «Взгляд на юридический быт древней России», которая рассматривала историю страны как историю формирования человеческой личности:

Разноплановое развитие личности трактовалось как основа прогресса. Статья произвела ошеломляющее воздействие:

Публицистическую деятельность Кавелин начал после Крымской войны, уже имея имя в литературе благодаря своим научным трудам. Планы у него были обширные, явно с намерением влиять на внутреннюю политику России. В ноябре 1855 г. он писал Михаилу Погодину:

После отставки из Московского университета, вызванной внутрикорпоративной историей, Кавелин переезжает в Петербург; с 1857 г. он преподает в Петербургском императорском университете. Постепенно молодой ученый приходит к полному неприятию николаевского царствования и горячему желанию скорейшего освобождения русских крестьян. Часть его записки, посвященной освобождению крестьян, была анонимно опубликована в «Современнике» и «Голосах из России», после чего Кавелину (как только авторство стало известно) было отказано в праве преподавать наследнику престола русскую историю и гражданское право.

Год отмены крепостного права принес профессору кафедры гражданского права Петербургского университета Кавелину не только долгожданную радость (пали цепи), но и горечь добровольной отставки в знак протеста. Находиться между карающей студентов администрацией и студенческими волнениями не смогли пять профессоров, в том числе Кавелин и М. М. Стасюлевич.

П. Б. Струве, сравнивая К. Д. Кавелина и его ученика, а позже — яркого коллегу по либеральному цеху Б. Н. Чичерина, писал:

Кавелин откровенно боится (и правильно делает, ибо это, прежде всего, кровь и насилие) социальных революций; он уверен, что освобождение крестьян с землей избавит Россию от появления голодного пролетариата и желания в будущем кардинально переустроить сложившуюся жизнь.

Традиционные либеральные ценности и взгляды Константина Кавелина легли в основу русского либерализма: свобода личности и гражданское равноправие, самоуправление и гласность, влияние общественного мнения на власть, поддержка крестьянской общины и предпринимательства. Для него главной задачей становится создание условий для развития личности, при этом государство должно оставаться сильным (что спасет Россию от революционных потрясений). В 1862 г. Кавелин так формулировал первоочередные вопросы для России: здоровый суд, свобода печати, местное самоуправление. Но многие идеи Кавелина были утопичны и не были реализованы.

Исследовательница связей жизненного пути Кавелина и меняющегося исторического контекста Ольга Кочукова считает, что «теории и программы русского либерализма создавались интеллектуальной элитой на основе самостоятельного творческого поиска и анализа экономической и политической ситуации. В условиях отсутствия социальной опоры либеральной идеологии сторонники последней были вынуждены создавать ее теоретическую модель, лишь относительно связанную с действительностью (на примере взглядов Кавелина можно говорить об идеальных моделях самодержавия, двухсекторной экономики, единого образованного общества)».

Откликаясь на выход первого тома сочинений своего давнего оппонента Ю. Ф. Самарина, Константин Кавелин невольно сформулировал в 1878 г. одно из своих основных стремлений — желание примирить, объединить все и всех, идею общественного согласия:

Александр Градовский родился на юге в семье селитровара; кандидатом прав (аналог современного красного диплома) окончил юридический факультет Харьковского университета, затем три года служил провинциальным чиновником. В это время ему довелось редактировать «Харьковские губернские ведомости» и приложение к ним — листок «Харьков», публиковать статьи в «Харькове» и «Воронежских губернских ведомостях». Затем он приехал в столицу Российской империи, готовил и защитил магистерскую диссертацию по истории должности генерал-прокуроров в XVIII в., после чего Петербургский университет пригласил Градовского читать курс по русскому государственному праву. Б. Б. Глинский, специализирующийся на биографических очерках, признавался:

Докторская диссертация Градовского была посвящена местному управлению в России; по темам диссертаций и лекционных курсов им было опубликовано немало научных трудов, самое значительное среди которых — «Начала русского государственного права».

Начал он свою публицистическую деятельность с темы свободы печати, воспринимая журналистику как надежный способ защиты законности. В 1869 г. Градовский опубликовал в «Судебном вестнике» цикл статей «По поводу пересмотра наших законов о печати». Александр Васильевич Никитенко, бывший крепостной, а позже — профессор университета, редактор и сам цензор, отреагировал так:

Уже после смерти Градовского был издан сборник более двадцати его статей, посвященных этой теме и не вошедших в его девятитомное собрание сочинений (СПб., 1889–1904): Проф. А. Д. Градовский. О свободе русской печати. Посмертное издание. СПб., 1905.

Именно после цикла статей в защиту свободы печати Александр Градовский начал публиковаться в крупнейшей русской газете 1860–1870-х гг. «Голос» А. А. Краевского и вскоре стал там ведущим автором, прежде всего, в вопросах совершенствования общественных учреждений, уничтожения рабства, выработки гражданских понятий и политических прав граждан. Биограф публициста утверждал:

Исследователь «Голоса» А. В. Луночкин пишет: «По нашим подсчетам, за это время им было опубликовано не менее 239 статей самого разного содержания — от передовых статей по вопросам реформ до полемических фельетонов и библиографических заметок. Глубочайшие знания в области права позволяли ему делать широкие обобщения, судить о самых незначительных событиях с точки зрения всего государственного механизма. Передовые статьи, в которых Градовский скрупулезно разбирал действия и намерения власти, были настоящими историко-юридическими исследованиями, экспертными заключениями».

Градовский уклонялся и уводил своих читателей, как он сам писал, от «социалистических бредней и мистических завываний», но постоянно обращал внимание на социальные вопросы. Александр Дмитриевич выступал за крепкую самодержавную власть, заботящуюся о народном благе; ратовал за свободу печати, суд присяжных и широкое самоуправление; писал о задачах молодежи и освобождении славян, сельской общине и городской полиции, университетских уставах и паспортном вопросе, нигилизме и податях. То есть в текстах Александра Градовского действительно поднималось большинство волнующих общество тем; он выступал не только как юрист, но и как социолог, философ. Важным для публицистики Градовского был национальный вопрос, отношение национальности к государству и обществу: Градовский А. Национальный вопрос в истории и литературе. СПб., 1873.

Александр Градовский не боялся высказывать непопулярные в его эпоху мысли — например, резко осудил «хождение в народ» и призывал молодежь вместо пропаганды революции поднимать культурный уровень — свой и народа. «Главной задачей своей публицистической деятельности Градовский ставил не обличение крайних учений, проповедуемых нашими крайними партиями, не опровержение их суемудрия и парадоксов, а укрепление здравых политических понятий в русской интеллигенции, в массе „средних людей”. К ним обращался Градовский со словами ободрения и надежды, их призывал он к труду и служению родине. Мировоззрению этой массы надо было дать определенное содержание: недостаточно было удержать ее от тех крайностей, куда влекли ее революционеры и охранители, — ее надо было призвать к самостоятельному размышлению о политических делах и путем наведения научить ее, откуда и куда идет Россия».

Александр Дмитриевич был деятельным участником «Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым», имея большие научные, литературные и общественные связи. На воскресных вечерах у Александра Градовского на Васильевском острове бывали К. Д. Кавелин и Н. Н. Страхов, Л. Я. Данилевский и А. И. Кошелев, генерал М. Д. Скобелев и М. Н. Катков.

Кроме дружеских бесед здесь всегда бился пульс настоящей живой полемики. И, конечно, не могли в этом доме пройти мимо знаменитого выступления Федора Достоевского «Пушкинская речь» при открытии московского памятника Пушкину 8-го июня 1880 г. Александр Градовский известен, помимо всего прочего, как наиболее яркий оппонент этой речи.

Градовский, при всем уважении к знаменитому писателю, различает идеалы личные (о чем говорил Достоевский) и общественные, гордость человека и народа, самосовершенствование человека и общества; возражает против призыва к всечеловеческой роли русского народа и т. д. Достоевский отвечает резко и не слишком сдержанно: «Четыре лекции на разные темы по поводу одной лекции, прочитанной мне г-ном А. Градовским». Градовский не продолжил личной полемики, но отвечал опосредованно, в статьях, напрямую не адресованных Достоевскому: «Тревожный вопрос», «Либерализм и западничество».

Во взглядах Градовского есть много не только от западников, но и от ранних славянофилов, не только от либералов, но и частично от консерваторов; принципиальной для него была убежденность в эволюционной силе прогресса, без насилия и революционных бурь: